Andrey Yakovlevich Italinsky (Андрей Яковлевич Италинский; May 15 (27), 1743, Kiev - June 27 (July 9), 1827, Rome) was a honorary member of the Russian Academy of Arts, active privy councilor, diplomat, ambassador in Naples, Constantinople and Rome.
From the nobles of Prilutsky district. Born in Kyiv. He received his education at the Kyiv Theological Academy, which he graduated in 1761, after which he entered the Moscow General Hospital as a student. Then he studied medicine in St. Petersburg, took part in the war with Turkey and, after retiring, settled abroad as a private citizen. He continued his medical studies in Edinburgh and London. He received the degree of Doctor of Medicine in Leiden (1774), and continued his studies in Paris. In addition to medicine, he studied oriental languages in London and Paris.
In 1781, Italinsky was introduced in Paris to the heir to the throne, Tsarevich (future emperor) Pavel Petrovich, who was traveling abroad at that time. Having earned the favor of the crown prince, in 1781 he was appointed secretary of the Russian mission in Naples. In fact, he carried out all the political work of the mission instead of the envoy P.M. Skavronsky. He closely followed changes in the politics of the Neapolitan court and noted that the transition of King Ferdinand IV to the side of Austria, Russia and Great Britain would certainly lead him to a complete break with his kindred royal houses of France and Spain. However, the diplomat did not exclude some surprises, bearing in mind the “weak character” of the king and the “talkativeness and intemperance” of Queen Maria Carolina, as well as the growing role of the first minister of the kingdom, the Englishman J.F. Acton, who had a very great influence on the queen.
After the death of Skavronsky on November 23, 1793, he was appointed chargé d'affaires in Naples (until 1795). Mentioned in this capacity again in 1796. In 1800-1802 envoy to Naples. In addition to his official duties, he was actively involved in oriental languages, art history and archeology, and became a member of several learned societies. The Imperial Academy of Arts asked Italinsky to provide patronage to Russian artists living in Italy. In April 1797, on the day of the coronation of Paul I, he received from the emperor 322 souls of peasants in Little Russia. He was involved in diplomatic support for Russia's failed attempt to establish control over Malta (1799).
In 1802 he was appointed ambassador to Constantinople (he held this post until 1816 with a break during the Russian-Turkish war of 1806-1812). In the Ottoman Empire, Italinsky began to competently build a strategy in relation to the Slavic peoples. His commitment to resolving differences peacefully earned him the nickname "the most peace-loving diplomat." In 1811 he was seconded to the Moldavian army. Italinsky was entrusted with maintaining ties with the Balkan peoples. With his assistance, supplies of food, gunpowder, lead, and ammunition for the Serbian rebel army were established. He restored old intelligence connections, which helped to quickly learn about events on the Balkan Peninsula. After the start of peace negotiations, he was appointed the first commissioner under the Commander-in-Chief of the Moldavian Army, Count N.M. Kamensky. The sudden serious illness of the commander-in-chief shifted all responsibility for the negotiations to Italinsky. About this decision imp. Alexander I subsequently spoke of it as the most successful. In 1812, as an official representative of Russia, he conducted peace negotiations with Turkish representatives in Bucharest and signed the preliminary conditions for peace. Among the peoples who appeared in the treaty, the Serbs (participants in the First Serbian Uprising of 1804-1813 and the Russian-Turkish War of 1806-1812) and the inhabitants of Moldova and Wallachia, who found themselves at the epicenter of hostilities, were especially noted, but not in the way they wanted. If the Danube principalities returned to the living conditions of the pre-war period, confirmed by the Khatt-i-Sherifs of 1802 and 1804, then the Serbs received very little of what they had originally expected. The Russian diplomat admitted that he was unable to fully defend the interests of the Balkan peoples in the negotiations, but noted that in those difficult political realities of 1812, the Bucharest Peace was extremely necessary.
Returning to the post of ambassador in Constantinople, he focused the attention of St. Petersburg on Serbian and Danube affairs. Defending the privileges of the Balkan lands under the Bucharest Peace Treaty to the Porte, he insisted on their implementation in full. The Turkish side was extremely reluctant to fulfill the terms of the articles of the agreement, delaying them. Giving a characterization of the Balkans, he recalled that the specifics of the region did not allow business to be conducted in the way that was customary in European countries, thereby emphasizing the isolation of the Balkan Peninsula and its uniqueness. Italinsky saw the task of Russian policy in the Balkans as strengthening its position among Orthodox peoples, but at the same time preventing revolutionary wars. During the Turkish punitive actions in 1813 against the Serbs and Bulgarians, he organized a network for transferring fugitives from Constantinople to Russian territory. It was carried out in groups of 30-40 people on Greek and Russian ships, but sometimes their number reached from 100 to 400 people. In a report to the Asian Department of the Ministry of Foreign Affairs, Italinsky wrote that he personally transported over 2,000 Bulgarian families to Russia. At the same time, he tried to influence the Porte government with official notes of protest, in which he demanded to stop the persecution of civilians. In notes dated 18.09. and on 10/29/1815 he emphasized that “quick pacification of Serbia is the most reliable means of avoiding unwanted disputes in the future in connection with the retreat from the Treaty of Bucharest in relation to the Serbs.” In St. Petersburg it was believed that the envoy should bring to the attention of the Porte that the unrest in Serbia was the result of the improper behavior of Turkish governors and officials in the Slavic provinces. As a result, the Ottoman authorities were forced to stop repression and enter into a verbal agreement with the Serbs, presenting them with official documents that partially recognized the right of the Serbian people to self-determination. However, verbal agreements and minor concessions did not yet mean the implementation of Article VIII of the Bucharest Treaty. Despite all his efforts, Italinski failed to influence the Turks to respect international law. In addition, the Russian government, preoccupied with the war with Napoleon until 1815, could not pay due attention to the Balkan problem.
From 1816 until the end of his life he served as envoy to Rome (from 1817also in Tuscany). Here Italinsky also patronized Russian artists, among whom he enjoyed deep respect for his love of art and willingness to provide support to anyone in need. However, there is information that he sometimes treated young masters unkindly and even somewhat maliciously. Italinsky himself collected paintings, books and antique coins. In May 1819 he was elected an honorary member of the St. Petersburg Academy of Sciences, and in September 1822 - an honorary member of the Imperial Academy of Arts. Author of works on archeology and art history. For his service he was awarded Russian orders up to and including the Order of St. Alexander Nevsky, as well as the Order of the Crescent, 1st class. (Ottoman Empire). He died in Rome at the age of 84 (he was buried in Livorno in the New Greek Cemetery, because burial according to the Orthodox rite was difficult in Rome).
According to diplomat F.P. Fontona, “Italian... a man of extensive education: a polyglot, geologist, chemist, antiquarian, historiologist, with this knowledge he combined a subtle political view and, more rarely, true disinterested love.” Minister of Foreign Affairs K.V. Nesselrode, in correspondence with the Reis Efendi of the Ottoman Empire, Galib Efendi, wrote about Italinsky that his “...zealousness and zeal as a Privy Councilor and accuracy in execution have been proven by many experiments.”
Андрей Яковлевич Италинский (15 (27) мая 1743, Киев — 27 июня (9 июля) 1827, Рим) — почётный член Российской академии художеств; действительный тайный советник, дипломат, посол в Неаполе, Константинополе и Риме.
Из дворян Прилуцкого уезда. Родился в Киеве. Образование получил в Киевской духовной академии, которую окончил в 1761, после чего поступил учеником в Московский генеральный госпиталь. Затем изучал медицину в С.-Петербурге, принимал участие в войне с Турцией и, выйдя в отставку, поселился как частное лицо за границей. Продолжил изучение медицины в Эдинбурге и Лондоне. Получил в Лейдене степень доктора медицины (1774), продолжал занятия в Париже. Кроме медицины, занимался в Лондоне и Париже восточными языками. Считается, что в тот период С.Р. Воронцов, по-видимому, протежировал Италинского перед А.А. Безбородко и будущий канцлер выбрал того в воспитатели для своего племянника В.П. Кочубея, находившегося тогда за границей.
В 1781 Италинский в Париже был представлен наследнику престола цесаревичу (будущему императору) Павлу Петровичу, совершавшему в то время заграничное путешествие. Заслужив расположение цесаревича, в 1781 назначен секретарём российской миссии в Неаполе. Фактически он и выполнял всю политическую работу миссии вместо посланника П.М. Скавронского. Пристально следил за изменениями в политике неаполитанского двора и отмечал, что переход короля Фердинанда IV на сторону Австрии, России и Великобритании обязательно приведёт его к полному разрыву с родственными ему королевскими домами Франции и Испании. Однако дипломат не исключал и некоторых неожиданностей, имея в виду "слабохарактерность" короля и "болтливость и несдержанность" королевы Марии-Каролины, а также возрастающую роль первого министра королевства англичанина Дж.Ф. Актона, имевшего на королеву очень большое влияние.
После смерти Скавронского 23.11.1793 назначен поверенным в делах в Неаполе (до 1795). Снова упоминается в этом качестве в 1796. В 1800-1802 посланник в Неаполе. Помимо своих служебных обязанностей деятельно занимался восточными языками, историей искусств и археологией, стал членом нескольких учёных обществ. Императорская Академия художеств просила Италинского оказывать покровительство русским художникам, жившим в Италии. В апреле 1797, в день коронации Павла I, получил от императора 322 души крестьян в Малороссии. Занимался дипломатическим обеспечением неудавшейся попытки России установить контроль над Мальтой (1799).
В 1802 назначен послом в Константинополь (занимал этот пост до 1816 с перерывом во время русско-турецкой войны 1806-1812). В Османской империи Италинский начал грамотно выстраивать стратегию по отношению к славянским народам. Его стремление разрешить разногласия мирным путем обеспечило ему прозвище «самого миролюбивого дипломата». В 1811 был прикомандирован к Молдавской армии. Италинскому было доверено заняться поддерживанием связей с балканскими народами. При его содействии были налажены поставки продовольствия, пороха, свинца, патронов для сербской повстанческой армии. Им были восстановлены старые агентурные связи, которые помогали оперативно узнавать о событиях на Балканском полуострове. После начала ведения переговоров о мире был назначен первым уполномоченным при главнокомандующем Молдавской армией графе Н.М.Каменском. Внезапная тяжёлая болезнь главнокомандующего переложила всю ответственность за переговоры на Италинского. Об этом решении имп. Александр I отзывался впоследствии как наиболее удачном. В 1812 в качестве официального представителя России вёл мирные переговоры с турецкими представителями в Бухаресте и подписал предварительные условия мира. Среди народов, фигурировавших в договоре, особенно были отмечены сербы (участники Первого сербского восстания 1804-1813 и русско-турецкой войны 1806-1812) и жители Молдовы и Валахии, оказавшихся в эпицентре военных действий, но не так, как им хотелось. Если Придунайские княжества возвращались к условиям жизни довоенного периода, подтвержденным хатт-и-шерифами 1802 и 1804, то сербы получали крайне мало из того, на что рассчитывали изначально. Российский дипломат признавал, что ему не удалось в полной мере отстоять интересы балканских народов в переговорах, но замечал, что в тех тяжёлых политических реалиях 1812 Бухарестский мир был крайне необходим.
Вернувшись на пост посла в Константинополе, акцентировал внимание С.-Петербурга на сербских и придунайских делах. Отстаивая перед Портой привилегии балканских земель по Бухарестскому мирному договору, настаивал на исполнении их в полной мере. Турецкая сторона крайне неохотно шла на выполнение условий статей договора, затягивая их. Давая характеристику Балканам, напоминал, что специфика региона не позволяла вести дела так, как это было принято в европейских государствах, тем самым делая акцент на обособленности Балканского полуострова и его уникальности. Италинский видел задачу российской политики на Балканах в укреплении позиций среди православных народов, но в то же время в недопущении революционных войн. Во время турецких карательных акций в 1813 против сербов и болгар организовал сеть для переброски беглецов из Константинополя на территорию России. Она производилась группами по 30-40 человек на греческих и русских кораблях, но иногда их число достигало от 100 до 400 человек. В отчёте перед Азиатским департаментом МИДа Италинский писал, что лично переправил в Россию свыше 2000 болгарских семей. Одновременно пытался воздействовать на правительство Порты официальными нотами протеста, в которых требовал прекратить преследование мирного населения. В нотах от 18.09. и 29.10.1815 подчёркивал, что «быстрое умиротворение Сербии самое надёжное средство избежать в будущем нежелательных споров в связи с отступлением от Бухарестского договора в отношении сербов». В С.-Петербурге считали, что посланник должен довести до сведения Порты, что волнения в Сербии стали следствием неправильного поведения турецких губернаторов и чиновников в славянских провинциях. В итоге османские власти были вынуждены прекратить репрессии и пойти на заключение устного соглашения с сербами, представив им официальные документы, в которых частично признавалось право сербского народа на самоопределение. Однако устные договоренности и мелкие послабления ещё не означали выполнения VIII статьи Бухарестского договора. Несмотря на все приложенные усилия, Италинскому не удалось повлиять на турок и заставить их уважать международное право. К тому же российское правительство, озабоченное до 1815 войной с Наполеоном, не могло уделять балканской проблеме должного внимания.
С 1816 до конца жизни занимал пост посланника в Риме (с 1817 также в Тоскане). Здесь Италинский также покровительствовал русским художникам, в среде которых пользовался глубоким уважением за свою любовь к искусству и готовность оказать поддержку всякому нуждавшемуся. Однако есть сведения, что подчас он относился к молодым мастерам недоброжелательно и даже несколько злобно. Сам Италинский коллекционировал живопись, книги и античные монеты. В мае 1819 избран почётным членом Петербургской АН, а в сентябре 1822 — почётным членом Императорской Академии художеств. Автор трудов по археологии и истории искусств. За службу был награждён российскими орденами до ордена Св. Александра Невского включительно, а также орденом Луны 1-й степ. (Османская империя). Скончался в Риме в возрасте 84-х лет (похоронен в Ливорно на Новом Греческом кладбище, потому что в Риме погребение по православному обряду было затруднено).
По словам дипломата Ф.П. Фонтона, «Италинский... человек обширного образования: полиглот, геолог, химик, антикварист, историолог с этими познаниями соединял тонкий политический взгляд и, что реже, истинную бескорыстную любовь». Министр иностранных дел К.В. Нессельроде в переписке с рейс-эфенди Османской империи Галиб-эфенди писал об Италинском, что его «...ревность и усердие тайного советника и точность в исполнении доказана многими опытами».
